— Костя сказал, что вы собрались куда-то лететь? А как же дача? Я же планировала, что вы мне клубнику поможете собрать!
— Костя сказал, что вы собрались куда-то лететь? А как же дача? Я же планировала, что вы мне клубнику поможете собрать! — голос свекрови прозвучал обиженно и даже дрогнул. Анна остановилась на пороге кухни, не зная, что ответить. Она держала в руках чемодан, в голове звенели слова мужа: «Мы впервые за десять лет едем отдохнуть. Ты же сама мечтала о море…»
— Мам, — осторожно начала она, — мы всего на неделю… А клубника… ну, может, вы сами, или соседка поможет…
— Соседка? — перебила свекровь. — Так вы мне теперь чужую женщину в огород приведёте, а я одна? Да у меня спина болит, руки немеют! Кто ж, как не вы с Костей, должны помочь?
Костя, услышав разговор, вошёл и нахмурился:
— Мам, ну не начинай! Мы с Аней и так всё время работаем, у нас даже медовый месяц был три дня! Разве много я прошу?
— А я разве много прошу? — свекровь хлопнула ладонью по столу. — Всю жизнь я на даче, чтобы вам картошку, клубнику, компоты, банки на зиму! А вы — на море, понимаешь ли!
Анна почувствовала, как что-то сжало горло. Она вспомнила, как каждое лето вместо отдыха таскала вёдра, копала грядки, собирала ягоды. В то время как подруги с семьями ездили к морю, её фотографии всегда были с тазиками и банками.
— Мам… — Анна шагнула ближе. — Мы не перестанем вам помогать. Но поймите… я так устала. Я хочу хотя бы раз за десять лет почувствовать, что мы живём для себя. Что мы семья, а не просто рабочие на грядках.
Свекровь молчала. Только взгляд её стал тяжёлым, будто она решала — простить или обвинить.
— Значит, море важнее матери? — тихо произнесла она, и эти слова ударили сильнее крика.
Костя сжал кулаки, а Анна почувствовала, как по щеке скатилась слеза. В тот момент она поняла: какой бы выбор они ни сделали, трещина уже пролегла. Между долгом и мечтой, между любовью и обидами.
Она тихо сказала:
— Мы поедем, мама. Но клубнику я соберу для вас сама… когда вернёмся.
В воздухе повисла тишина, полная боли и недосказанности.
Анна поднялась ранним утром — чемоданы уже стояли у двери. Но на душе было неспокойно: слова свекрови не отпускали. Когда они с Костей вышли во двор, свекровь сидела на скамейке. В руках у неё — старый потрёпанный альбом.
— Мам, ну только не начинай снова… — устало сказал Костя.
Но Анна остановила его взглядом. Что-то в глазах свекрови было такое, что сердце сжалось.
— Садитесь, — тихо сказала она. — Хочу вам кое-что показать.
Анна села рядом, Костя нехотя подошёл. Свекровь открыла альбом: старые фотографии, пожелтевшие уголки, лица — счастливые и молодые.
— Это мы с отцом твоим, Костя. Видишь? Это наш первый домик на даче. Мы строили его сами… Здесь твои первые шаги. А вот… — её голос дрогнул, — твоя сестрёнка.
Анна вздрогнула. Костя нахмурился:
— Какая ещё сестрёнка?
Свекровь закрыла альбом и прижала к груди.
— Вы никогда не знали… Она родилась слабой, сердце больное. Лето для неё было единственным временем, когда она могла дышать. Мы каждое лето жили на даче. Здесь она смеялась, ела клубнику прямо с грядки… Но в девять лет её не стало.
Анна замерла, не веря. Костя побледнел.
— Почему… почему вы мне не сказали? — прошептал он.
— Ты был маленький, ничего бы не понял. А потом… потом я не смогла. И всё держала в себе. Для меня дача — это не просто грядки. Это место, где осталась её душа. Каждый год я ухаживаю за клубникой, будто для неё. Поэтому я так цепляюсь. Понимаете?
Слёзы катились по щекам Анны. Она накрыла руку свекрови своей ладонью.
— Мам… мы не знали. Но теперь будем собирать эту клубнику вместе. Для неё. Всегда.
Костя опустился на колени перед матерью:
— Прости…
И свекровь впервые за многие годы обняла его крепко-крепко, как тогда, в детстве.
Прошло несколько лет. Анна и Костя держали своё обещание: каждое лето всей семьёй ехали на дачу. Клубнику собирали вместе — с детьми, с соседями, смехом и разговорами. Свекровь уже не ворчала, наоборот — словно ожила.
Однажды, разбирая на чердаке старые вещи, Анна наткнулась на коробку, заклеенную пожелтевшим скотчем. Внутри — детские рисунки, маленькая вышивка с цветами и конверт с аккуратной надписью: «Для брата, когда он вырастет».
Анна дрожащими руками раскрыла письмо. Почерк был неровный, детский:
«Костик, я знаю, что меня скоро не станет. Ты ещё маленький, но когда-нибудь поймёшь. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты никогда не забывал: клубника — это наша радость. Если ты будешь собирать её каждый год, знай — я рядом. Твоя сестрёнка Лена».
Анна не выдержала и разрыдалась. В этот момент в комнату вошёл Костя.
— Что случилось? — он забрал у неё листок и, прочитав, застыл. Его руки задрожали.
— Мам… знала? — едва выговорил он.
Свекровь появилась в дверях. В глазах — слёзы и усталость.
— Да. Я нашла это письмо после её смерти. Но не могла отдать тебе. Боялась, что разобьёт сердце.
Костя сел на пол, прижимая письмо к груди.
— Мам, сердце разбито не из-за письма. Оно разбито потому, что я не знал, что у меня была сестра, которая любила меня так сильно.
Свекровь опустилась рядом, и впервые в жизни они трое — мать, сын и невестка — плакали вместе.
Анна, сквозь слёзы, сказала:
— Значит, каждый год, когда мы собираем клубнику, Лена действительно рядом.
И в тот миг казалось, будто сквозь старые окна пробилось особенное, тёплое летнее солнце — словно улыбка той самой девочки, которая когда-то написала простое детское письмо.
Прошло несколько месяцев. Казалось, жизнь вошла в привычное русло: работа, дети, дача, летние сборы клубники. Но однажды в почтовом ящике Костя обнаружил конверт без обратного адреса. Внутри — копия нотариального документа и короткая записка:
«Лена была не просто ребёнком с больным сердцем. У неё было будущее, о котором вы не знаете. Найдите дневник, он всё объяснит».
Анна и Костя смотрели друг на друга в ошеломлении. В документе значилось: «Завещание на имя Лены К.» — и печать какого-то московского нотариуса. Дата — за два месяца до её смерти.
— Но как? — Костя сжал листы. — Ей было девять лет… Что за завещание может быть у ребёнка?
Свекровь побледнела так, что Анна подхватила её под руку.
— Мам, вы знали? — в голосе Кости звучала боль и требование.
— Я… — губы матери дрожали. — Я думала, это навсегда останется тайной. Но если письмо дошло до вас, значит, время пришло.
Она провела их на чердак, где в дальнем углу стоял старый сундук. Дрожащими руками открыла его. Под слоями ткани лежала тонкая тетрадь в клетку. На обложке детским почерком было выведено: «Мой секрет».
Анна перелистнула первые страницы и застыла. Там были не только детские рисунки и мечты… но и странные, слишком взрослые записи. О встречах с «доброжелателем», о «сюрпризе», который ждёт Костю, когда он станет взрослым.
Последняя запись обрывалась на полуслове:
«Если мама узнает правду, всё изменится. Но я верю, что брат когда-нибудь найдёт…»
И дальше — пустая страница.
Костя сжал кулаки.
— Значит, всё только начинается…
Анна прижала тетрадь к груди, чувствуя, как сердце бьётся сильнее обычного.
Впереди их ждало раскрытие тайны, которая могла навсегда изменить судьбу семьи.
