Чужие ключи от чужой дачи
Нина Петровна мечтала о даче с самого выхода на пенсию. Каждая тысяча рублей, которую она откладывала, казалась ей кирпичиком на пути к этой мечте. Пенсия у неё была небольшая, но она умела экономить. Иногда урезала траты на еде, иногда брала подработки – сидела с детьми у соседей, помогала в магазине, а летом торговала зеленью с огорода возле дома. Двенадцать лет такой жизни – и вот наконец мечта сбылась.
Она купила старенький домик в садовом товариществе «Рассвет». Дом требовал ремонта: крыльцо шаталось под ногами, краска почти полностью облупилась, обнажив почерневшую древесину, в сенях горой лежал хлам, оставшийся от прежних хозяев. Но для Нины Петровны это было неважно. Главное – её собственный уголок на земле, тишина, запах травы и яблоневый сад под окном.
В первый же день после покупки она позвонила сыну:
— Игорёк, помог бы мне с ремонтом. Там работы немного: крыльцо починить, покрасить стены, мусор вынести…
Но в ответ услышала усталое:
— Мам, у меня сейчас горящий проект на работе. Может, осенью как-нибудь, ладно?
Дочь Светлана тоже быстро нашла отговорку:
— Мамочка, у нас ремонт в квартире, Данилку в секцию возим, вообще времени нет. Ты уж сама или кого найми.
Племянник Андрей даже трубку не взял, сбросил и написал в мессенджере:
«Занят, потом перезвоню».
Но так и не перезвонил.
Нина Петровна не обиделась. Она привыкла рассчитывать только на себя. Её соседка по лестничной клетке, Марина Ивановна, узнав про покупку, посоветовала обратиться к местным рабочим:
— Там есть Вася и Серёжа. Надёжные мужики, не пьют, деньги берут по-божески, делают всё на совесть.
Так и познакомилась Нина Петровна с Васей и Серёжей. Они пришли, осмотрели дом, хмуро кивнули:
— Работы много, но сделаем. Хороший дом, просто заброшенный, — сказал Вася, поправляя кепку. — Не переживайте, тётя Нина, к лету управимся.
И действительно управились. Они укрепили крыльцо новыми досками, покрасили домик в небесно-голубой цвет, вывезли весь мусор на свалку, расчистили сад, а потом помогли собрать теплицу. Нина Петровна кормила их обедами, угощала горячим чаем с малиновым вареньем и свежей выпечкой. Работать у неё было приятно, и мужчины это ценили.
— Такая хозяйка – редкость, — говорил Серёжа жене, возвращаясь домой вечером. — И заплатит, и накормит, и спасибо скажет.
Когда ремонт закончился, Нина Петровна не могла налюбоваться своим домиком. Она развесила гирлянды по веранде, поставила вазоны с петуниями и бархатцами, посеяла укроп и петрушку, посадила несколько кустов смородины. По вечерам она сидела на крылечке с чашкой чая, слушала, как поют птицы, и думала о жизни. Впервые за много лет в её душе поселился покой.
Соседи в «Рассвете» оказались людьми простыми и добрыми. Та же Марина Ивановна часто заходила на чай, делилась рассадой и рецептами заготовок. Вася и Серёжа время от времени наведывались просто поболтать, привезти дров или помочь донести тяжёлое.
— У вас тут райский уголок получился, — говорила Марина Ивановна, оглядывая двор. — Красота… И главное – тишина, никакой городской суеты.
Но как только фотографии обновлённой дачи появились в семейном чате, родные неожиданно оживились.
— Мам, когда новоселье? — тут же написал Игорь.
— Тёть Нин, мы с детьми можем приехать в выходные? – написала невестка Ольга.
— Нина Петровна, место шикарное! Надо обмыть покупку! – не отставал племянник Андрей.
Новоселье устроили шумное. Приехали все: сын с семьёй, дочь с мужем, Андрей с подругой. Хвалили ремонт, фотографировали каждый уголок. Игорь говорил:
— Мам, ты молодец, сама всё сделала. Мы бы так точно не смогли.
Невестка выкладывала сторис:
— Посмотрите, как тут красиво! Как в загородном отеле!
После этого звонки и сообщения стали регулярными.
— Мам, а мы можем приезжать каждую неделю? Детям на природе полезно, — намекал Игорь.
— Нина Петровна, мы с друзьями хотели бы шашлычок пожарить у вас на участке, не помешаем? — писал Андрей.
Но Нина Петровна мягко отказывала всем. Она не для этого копила двенадцать лет, чтобы превратить свою дачу в бесплатный курорт.
— Понимаете, мне нужно побыть одной, — говорила она. — Это моё место силы, мой уголок покоя.
Некоторых родственников её ответы обижали. В семейном чате мелькали комментарии вроде: «Жадничает», «Могла бы и поделиться радостью».
В начале лета пришла тревожная весть: тяжело заболела тётя Клавдия, мамина двоюродная сестра, жила в Твери. Девяносто лет, одинокая, в больницу ложиться не хотела.
— Надо к ней съездить, — сказала Нина Петровна дочери.
— Мам, ну зачем тебе это? Столько тряски в дороге, ты же сама не молодая, — отговаривала Света.
— Всё равно родная кровь, — твёрдо ответила Нина Петровна.
Игорь тоже возражал:
— Мам, у тебя здоровье уже не то, не бери на себя лишнее.
Но Нина Петровна поехала. Две недели ухаживала за тётей Клавдией: кормила её, убирала, мыла посуду, стирала, читала вслух молитвы. Старушка рассказывала о прошлом, о войне, о том, как поднимала детей и как всю жизнь прожила одна.
— Ты добрая, Нинуля, — шептала она. — Одна ты обо мне вспомнила. Другие и не звонят. Запомни, родная, семья – это не те, кто кровь, а те, кто в беде рядом.
Когда тётя Клавдия умерла, нотариус вызвал Нину Петровну.
— Она написала завещание на вас, — сказал он. — Квартира небольшая, но в центре города, и деньги на книжке есть. Объяснила просто: «Она одна приехала. Ей и оставлю».
Возвращаясь домой, Нина Петровна чувствовала усталость, боль от потери и одновременно гордость – за тётю Клавдию, за её силу, за её доброту. Хотелось посидеть на даче, выпить чаю в тишине, помянуть добрую женщину.
Но когда Нина Петровна подошла к своему участку, услышала громкий смех, музыку и детские крики. На крыльце горел свет. Она остановилась, медленно открыла калитку и вошла во двор.
За столом на веранде сидели все её родные: сын с семьёй, дочь с мужем, племянник Андрей с подругой. На столе были закуски, бутылки вина, торт, тарелки с шашлыками. Музыка играла весёлая, разговоры звучали громкие.
Нина Петровна застыла.
— А что это вы тут делаете? – холодно спросила она, стоя на пороге. – Я вам ключи не давала.
Тишина накрыла веранду. Первым встал Игорь:
— Мам, мы… решили отметить наследство тёти Клавы. Думали, ты не против.
— А ключи откуда? – её голос дрожал.
— Соседи дали, — быстро ответила Света. — Мы сказали, что ты разрешила.
— Тёть Нин, не сердись, — вставил Андрей, улыбаясь. — Мы же семья! Наследство – это общая радость!
— Общая? – в глазах Нины Петровны сверкнули слёзы и гнев. – Когда тётя Клавдия болела, где вы были? Когда она умирала, кто к ней приехал? Я одна! А теперь, когда квартира и деньги, вы вспомнили, что она вам родня?
— Ну мам, мы же не знали, что всё так серьёзно, — пробормотал Игорь.
— Не знали? – её голос стал ледяным. – Я говорила всем, но вам было всё равно! А теперь вы решили отметить её смерть? Это ли ваша радость?
— Мамочка, ну мы же просто… — попыталась вмешаться невестка Ольга.
— Просто что? Что моё наследство – это ваша собственность? Что вы можете вломиться в мой дом без спроса и праздновать тут как хозяева?
Никто не ответил. Лишь Андрей пожал плечами:
— Не будь такой… жадной.
— Вон! – резко сказала Нина Петровна. – Немедленно собирайтесь и уезжайте. Или вызываю полицию.
— Мам, ну что ты…
— Немедленно!
Родственники спешно собирали пакеты, еду, игрушки. Бормотали что-то обиженное: «Не ожидали такого», «С ума сошла», «Совсем одна останется».
Когда машины уехали, Нина Петровна села на крыльцо и заплакала. От обиды, усталости, разочарования.
Через полчаса пришла Марина Ивановна.
— Ниночка, что случилось? Мы слышали крики…
— Родня приезжала, — устало сказала Нина Петровна, вытирая слёзы. – Забрали ключи у соседей и устроили пир.
— Прости нас, мы правда думали, что ты разрешила… Они сказали так уверенно.
— Ты не виновата, Марина. Это они виноваты. Не переживай.
Подошли Вася и Серёжа.
— Тётя Нина, если что – мы рядом. Мало ли, снова явятся.
— Не явятся, — тихо ответила она. – Я завтра замки поменяю.
— И правильно, — кивнул Серёжа. — Семья – это те, кто рядом в трудный час. А не те, кто за наследством приходят.
В тот вечер Нина Петровна заварила крепкий чай, достала фотографии тёти Клавдии и долго смотрела на них. Вспоминала её слова:
«Богатство – не в деньгах. А в том, чтобы рядом были те, кто любит тебя, а не твоё имущество».
В телефоне звенели сообщения от обиженных родственников, но она их не читала. Всё важное было сказано. Теперь её маленький голубой домик стал настоящим домом – местом, где живёт покой, правда и настоящая любовь без условий.
После того, как все ушли…
Нина Петровна долго сидела на крыльце, чувствуя, как с каждым вздохом уходит злость, но остаётся горечь. Перед глазами стояли лица её детей, племянника, их жён и мужей – такие родные и такие чужие одновременно. «Как же так? – думала она. – Неужели я сама воспитала в них это безразличие к людям и эту жадность к вещам?»
Вечер медленно перетекал в ночь. На небе загорались первые звёзды, светлячки дрожали в траве, а в душе у Нины Петровны было пусто. Она встала, вошла в дом, заварила себе ромашковый чай и села у окна.
На веранде всё ещё пахло чужой едой, остатками праздника, который её же родня устроила без неё. Она собрала грязную посуду, выкинула недоеденные салаты и куски мяса в мусорное ведро. Мыть посуду не хотелось, но она всё же включила воду, чтобы смыть этот след наглости и бесстыдства из своей жизни.
Когда всё было убрано, дом снова стал её – чистым, светлым, пахнущим деревом и мятой. Нина Петровна подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Вроде та же самая женщина, что и утром, только взгляд стал твёрже, а в морщинах появилось что-то новое – решимость.
Утром она отправилась в магазин за новым замком. Вася и Серёжа приехали через час, заменили замок и ключи, проверили калитку и входную дверь.
— Теперь точно никто не зайдёт, — сказал Вася, убирая инструменты.
— Спасибо, ребята, — поблагодарила она. — Вы для меня, как сыновья.
— Не переживайте, тётя Нина, — улыбнулся Серёжа. — Мы всегда рядом. Если будут докучать, звоните сразу.
Когда мужчины уехали, Нина Петровна впервые за несколько дней выдохнула спокойно. Она снова заварила чай и вышла на крыльцо. Тишина сада ласкала слух. Лёгкий ветерок колыхал листья яблонь, шуршала трава, и казалось, что сама природа обнимает её.
Вечером пришла Марина Ивановна с пирогом.
— Держи, Ниночка, я пекла с вишней. Сладкое помогает от грусти.
— Спасибо, Марина, проходи, посидим.
Они пили чай, разговаривали о рассаде, о новых удобрениях, о погоде. Но в какой-то момент Марина Ивановна спросила осторожно:
— Ты как сама? Тяжело ведь… они же всё-таки дети…
Нина Петровна молчала, глядя в кружку, потом тихо сказала:
— Знаешь, я всегда думала, что семья – это кровь. Родные, понимаешь? А теперь думаю иначе. Семья – это те, кто бережёт твоё сердце. Кто не предаёт. Кто помнит добро. Пусть у меня нет теперь опоры в детях, зато есть вы… И этого достаточно.
Марина Ивановна сжала её руку.
— Ты сильная, Нина. И хорошая. У таких людей всегда есть Бог в душе, а значит, и силы жить дальше.
После её ухода Нина Петровна снова осталась одна. Она достала старый альбом, где были фотографии её родителей, мужа, детей в детстве. На многих снимках дети были маленькими, смеющимися, обнимали её крепко, смотрели в камеру с таким доверием, что сердце сжималось от боли.
«Когда же мы потеряли друг друга?» – думала она, листая страницы. В какой момент её доброта и уступчивость стали для них слабостью? Когда любовь перестала быть бескорыстной?
Она закрыла альбом, вытерла слёзы и встала. Подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению.
— Ничего, Нина, — сказала она вслух. — Ты у себя есть. И этого достаточно.
На следующий день она купила новые семена бархатцев и астры. Весь день возилась в саду, вскапывала, рыхлила землю, поливала рассаду. Вечером снова пришли Вася с Серёжей, принесли арбуз.
— Сладкий, как мёд, — сказал Вася, разрезая. — Ешьте, тётя Нина, витаминов побольше.
— Спасибо, ребятушки, — улыбнулась она.
Они сидели на веранде, ели арбуз, разговаривали о жизни. Смеялись, вспоминали истории из молодости. В этот момент Нина Петровна почувствовала, как по её душе разливается тепло. Именно в такие вечера она понимала, что не одна, что жизнь её наполнена простыми радостями: добрыми людьми рядом, чистым небом над головой и её маленьким голубым домиком, где всегда будут жить покой и правда.
Перед сном она посмотрела на телефон. Несколько десятков непрочитанных сообщений от родни. Но она больше не чувствовала к ним ни злости, ни обиды – только холодное равнодушие. Она выключила телефон и положила в ящик.
Этой ночью ей снилась тётя Клавдия. Та улыбалась ей, как тогда, в последний вечер, и говорила:
— Ты всё правильно поняла, Нинуля. Богатство – это люди рядом. Ты богатая. Живи счастливо.
И Нина Петровна проснулась с улыбкой, впервые за долгое время чувствуя, что впереди у неё ещё много солнечных дней, которые она проживёт ради себя, а не ради чужих ожиданий.
